Дело о длинноногих манекенщицах [= Дело о дочери мертвеца ] - Эрл Стенли Гарднер

– На каком основании? – спросил судья Даккер.

– На том, что не существует данных, показывающих на то, чтообвиняемая знала о намерениях Гарвина. Она не может отвечать за его поступки,пусть даже совершаемые им из лучших побуждений. Предположим, свидетель решил,что я убил Джорджа Кассельмана. Чтобы спасти меня, он отправился к ДжорджуКассельману и нашел там труп, а вовсе не улики, указывающие на мою причастностьк этому убийству. Прошу учесть, что я не поддерживал с ним никаких контактов ине просил его, чтобы он делал это. Тем не менее он решил отвести от меняподозрения, уничтожив определенные улики. Напрашивается вывод – разве я могуотвечать за то, что он их уничтожил?

– Одну минуту, ваша честь! – опять вскочил со своего местапрокурор. – Одну минуту! Прошу меня выслушать. В квартире Кассельманаобнаружены специфические обстоятельства, указывающие на то, что ручки дверейбыли тщательно протерты, а след женской туфли, принадлежавшей обвиняемой,оказался уничтожен свидетелем. Обвинение поэтому имеет право знать, что насамом деле произошло в этой квартире.

– Безусловно, – ответил судья Даккер, – обвинение имеетправо показать, что кто-то уничтожил отпечатки пальцев, но оно не имеетникакого права утверждать, что это было сделано другом обвиняемой, если тольковы сможете доказать, что здесь не было сговора.

– Совершенно верно, ваша честь, – подтвердил Мейсон, садясьна свое место.

Судья Даккер нахмурился и произнес:

– Суд столкнулся с весьма необычным делом и признает, что несовсем понимает, чего добивается защита. Возможно, она объяснит суду своеотношение.

– Если бы я сразу отвел этого свидетеля, – возразил Мейсон,– то обвинение воспользовалось бы этим обстоятельством, указав, что защитапытается помешать следствию…

– С другой стороны, – прервал адвоката судья Даккер, – впоказаниях свидетеля имеются существенные факты. Он подтверждает передачуревольвера ответчице. Он подтверждает, что передал ей полностью заряженноеоружие. Он утверждает, что когда держал это оружие в тот вечер, то обнаружилотсутствие в нем одного патрона.

– Защита не ходатайствует об исключении этих показаний, –заметил Мейсон. – Равно как и показаний в отношении идентификации следаобвиняемой, однако защита решительно возражает против всех вопросов, заданныхсвидетелю в отношении его нахождения в квартире Джорджа Кассельмана, и настаиваетна их исключении из документов заседания.

– Суд склонен согласиться с вами, мистер Мейсон. Я вижу, чтоприближается время перерыва. Суд рекомендует присяжным не формировать своемнение и не высказывать его, равно как и обсуждать или присутствовать приобсуждении кем бы то ни было свидетельских показаний. Присяжные не должныприйти к какому-либо определенному выводу до тех пор, пока не завершитсяслушание данного судебного разбирательства. Итак, леди и джентльмены, дозавтра.

Своего главного свидетеля Гамильтон Бюргер приберег дляутреннего заседания. Когда ровно в десять судебные исполнители и присяжныеуселись, он объявил:

– Вызовите Гомера Гарвина-младшего. Гарвин-младший, сжавгубы, решительно направился вперед, принес присягу, назвал свою фамилию иадрес, указав также, что является сыном свидетеля, Гомера Гарвина, которыйранее давал показания.

– Итак, – начал Гамильтон Бюргер, направив указательныйпалец в сторону свидетеля, – прошу слушать меня очень внимательно и отвечать,тщательно обдумав свои слова, не пытаясь огласить какую-либо другую информацию.

Следствием было установлено, что ваш отец приобрел триревольвера, совершенно одинаковые по внешнему виду, калибру и марке. Чтобы незапутаться в их идентификации, давайте будем классифицировать их так же, как мысделали это вчера. Вы согласны?

– Да, сэр.

– Было также установлено, что вечером седьмого октября вашотец передал Стефани Фолкнер револьвер, который мы назвали «револьвер изкобуры», что затем он взял из сейфа и положил к себе в кобуру то оружие,которое мы назвали «револьвер из сейфа». Кроме того, было установлено, что одиниз этих револьверов оказался орудием убийства, то есть это вещественноедоказательство номер 30. Вам понятны эти факты?

– Да, сэр.

– Очень хорошо. Теперь я хочу спросить вас об оружии,которое ваш отец отдал вам, – «револьвере младшего». Вы передавали его восьмогооктября мистеру Перри Мейсону?

– Да, сэр, передавал.

– Мистер Мейсон держал его в руках?

– Да, сэр.

– Мистер Мейсон что-нибудь делал с ним?

– Да.

– Что же?

– Я возражаю в связи с тем, что вопрос являетсянедопустимым, не относящимся к делу и несущественным, – запротестовал Мейсон.

– Я могу привести весомые доводы, – заявил Гамильтон Бюргер.

– Суду нужно нечто большее, чем весомые доводы окружногопрокурора, – съязвил Мейсон. – Я хотел бы задать свидетелю вопрос, касающийсяданной фазы дела.

– Пожалуйста, – разрешил судья Даккер.

– Этот револьвер, – спросил Мейсон, – именуемый «револьвероммладшего», был тем оружием, которое я сейчас вам предъявляю и которое быловведено как вещественное доказательство номер 30?

Свидетель внимательно взглянул на револьвер и ответил:

– Совершенно определенно, нет! Внешне он очень похож, но этоне он.

– В таком случае, – заметил Мейсон, – все, что бы ни делалсвидетель с другим оружием, несомненно, не имеет отношения к обвиняемой ицеликом выходит за рамки данного дела.

– Думаю, это правильно, – согласился с адвокатом судьяДаккер. – Возражение принято.

– Хорошо, – недовольно проговорил прокурор, – поставимвопрос по-другому. Вы видите этот револьвер, вещественное доказательство номер30?

– Да, сэр.

– Вы когда-либо видели его раньше?

– Да, сэр, видел.

– Когда именно?

Его передал мне Перри Мейсон.

– Когда?

– Восьмого октября.

– Что вы сделали с ним?

– Возражаю против вопроса на тех же основаниях, – заявилМейсон. – Что бы я ни делал, это не имеет отношения к обвиняемой.

– Суд отклоняет ваше возражение, – произнес судья. –Совершенно очевидно, что свидетель однозначно опознал вещественноедоказательство номер 30.

– Что вы сделали с этим оружием? – продолжал ГамильтонБюргер.

– Я отвез его на квартиру Стефани Фолкнер.